Сегодня я оденусь в черное.
Сегодня я буду думать о прошлом.
И вспоминать.
Хотя я и так все помню, будто это было вчера.
13.03.2006 я вышла из музыкалки, достала телефон из кармана, посмотрела на экран. Было много пропущенных вызовов от Миры и несколько смс. Я начала читать с самой ранней. Они были все одинакового содержания: "Возьми трубку!" или "Срочно возьми трубку", а последняя была примерно такой: "Вот ты сейчас не берешь трубку, молчишь, а ОН умер!".
Владимир Алексеевич попал в больницу примерно за неделю до этого. Он отмечал годовщину смерти отца, и сердце не выдержало. Он умер от инфаркта, а мы все ждали, когда же к нам вернется он, самый лучший в мире учитель.
Он преподавал у нас всего полгода, но его обожали все: и отличники, и двоечники.
Благодаря ему я полюбила лингвистику. Ему я пыталась доказать, что чего-то стою. В день нашей первой встречи он сказал: "Отличница? Ну, теперь не будешь". Зацепило. Как бы я хотела показать ему свою золотую медаль и сказать, что я смогла, смогла. И всерос по русскому - тоже для него.
А еще тогда я впервые поверила, что учителя тоже люди. Когда случайно сдала ему в тетради олимпиадные задания, вечером это обнаружила, и он не стал меня ругать, а просто пришел и отдал. Почему-то мне запомнилась его смешная шапка: большая и мохнатая.
А еще он улыбался в усы.
На следующий день после его смерти я обнаружила, что 13.03 с моего телефона был сделан исходящий вызов на его номер. Звонок длился 17 секунд. Я до сих пор не знаю, как такое произошло, ведь я не звонила. Но я помню, что эти 17 секунд были зафиксированы. И это кажется мне знаком поддержки оттуда, сверху, от него.
Я помню.
Сегодня я буду думать о прошлом.
И вспоминать.
Хотя я и так все помню, будто это было вчера.
13.03.2006 я вышла из музыкалки, достала телефон из кармана, посмотрела на экран. Было много пропущенных вызовов от Миры и несколько смс. Я начала читать с самой ранней. Они были все одинакового содержания: "Возьми трубку!" или "Срочно возьми трубку", а последняя была примерно такой: "Вот ты сейчас не берешь трубку, молчишь, а ОН умер!".
Владимир Алексеевич попал в больницу примерно за неделю до этого. Он отмечал годовщину смерти отца, и сердце не выдержало. Он умер от инфаркта, а мы все ждали, когда же к нам вернется он, самый лучший в мире учитель.
Он преподавал у нас всего полгода, но его обожали все: и отличники, и двоечники.
Благодаря ему я полюбила лингвистику. Ему я пыталась доказать, что чего-то стою. В день нашей первой встречи он сказал: "Отличница? Ну, теперь не будешь". Зацепило. Как бы я хотела показать ему свою золотую медаль и сказать, что я смогла, смогла. И всерос по русскому - тоже для него.
А еще тогда я впервые поверила, что учителя тоже люди. Когда случайно сдала ему в тетради олимпиадные задания, вечером это обнаружила, и он не стал меня ругать, а просто пришел и отдал. Почему-то мне запомнилась его смешная шапка: большая и мохнатая.
А еще он улыбался в усы.
На следующий день после его смерти я обнаружила, что 13.03 с моего телефона был сделан исходящий вызов на его номер. Звонок длился 17 секунд. Я до сих пор не знаю, как такое произошло, ведь я не звонила. Но я помню, что эти 17 секунд были зафиксированы. И это кажется мне знаком поддержки оттуда, сверху, от него.
Я помню.